Смерть по вызову - Страница 70

– И сколько будет стоить вместе вся эта музыка?

Ювелир назвал сумму и посмотрел на посетителя вопросительно.

– Годится.

Вербицкий кивнул головой, решив про себя, что старик опять его надул, но торговаться, изображая из себя знатока камней, просто смешно. А соваться к другому ювелиру – глупость непроходимая. Слова Бернштейна не проверишь.

– А как скоро можно получить деньги?

– Огранка крупного настоящего алмаза занимает годы, – ювелир, видимо, обрадованный согласием Вербицкого уступить камни по названной цене, выключил лампу и, откинувшись на стуле, сложил руки на груди. – Здесь, разумеется, работа не та, но пару недель придется попотеть. Значит, через две недели и созвонимся. Кстати, есть очаровательный бельгийский гарнитур: колье и сережки с алмазами. И совсем недорого. Прекрасный подарок супруге к женскому дню.

– Я не дарю женщинам драгоценностей, – сказал Вербицкий. – Не из соображений экономии. Просто у жены появится соблазн показать эти побрякушки родственникам, а те решат, что я богатый человек. Начнутся расспросы. Я подарю жене духи, а драгоценности – это баловство. Она ведь жена врача, всего-навсего врача.

– Что ж, логично. Помнится, все ценные предметы, что дарил отец вашей матушке, конфисковали. Вложения денег в ценности жены, – ювелир пожал хрупкими плечами, – не самые удачные вложения. А духи тоже прекрасный подарок. Баловать женщин тоже глупо, слишком быстро они привыкают к хорошему. Валера, какие духи предпочитает ваша супруга? Сейчас в магазинах огромный выбор.

– Какие подарю, такие и предпочитает, – буркнул Вербицкий.

Ювелир, всегда сохранявший непроницаемое лицо, криво усмехнулся.

*** * ***

– Золото – это так, это сейчас не главное, – сказал Вербицкий. – Один приятель предлагает купить у него совершенно уникальную коллекцию икон. Мой знакомый мало в этом смыслит, в иконах. А коллекция действительно уникальная. Первый раз в жизни я увидел такое собрание у частного лица.

– Если ваш знакомый почти ничего в этом не смыслит, откуда у него это редкие иконы?

– Часть по наследству получил, что-то сам прикупил.

– Прошлым летом гостил в Гамбурге у дочери, – Бернштейн пригладил на висках седые редкие волосы. – Вообще поездил по Европе. Антикварные лавки завалены нашим добром, нашими иконами. Вешать негде, стоят в подсобках штабелями. Везут все кому не лень, думают, на Западе на иконы спрос. Наивные люди.

– В антикварных лавках продают дрова, не иконы, – Вербицкий открыл кейс и вытащил исписанный с двух сторон лист бумаги. – А я хочу предложить настоящий товар, эта коллекция станет гордостью любого собирателя, – он протянул бумагу Бернштейну. – Всего у моего приятеля более сотни икон, все в идеальном состоянии, что само по себе редкость. Здесь я записал самые ценные, с моей точки зрения.

– Посмотрим, Бернштейн нацепил на нос очки и включил лампу. – Любопытно. Действительно хорошая коллекция. Семь икон Спаса семнадцатого и восемнадцатого веков.

– Самый интересный Спас, это где Христос сидит на троне в охряных одеждах, а его фигура вписана в алый ромб, а ромб вписан в синий овал, который находится во внешнем квадрате. От Спаса во все стороны расходятся лучи, а на левом колене он держит раскрытое Евангелие. Затем «Спас Вседержатель», проще говоря, поясной портрет Христа. Затем «Спас Иммануил» оплечное изображение Христа в юношеском возрасте, у него нет ни бороды, ни длинных волос. Далее «Спас нерукотворный» – один только лик Христа без шеи и плеч, глаза смотрят вперед. Очень выразительная икона. По моей оценке, начало семнадцатого века. Далее идут Богородицы, но они более поздние. Где-то начало восемнадцатого века, – Вербицкий показал пальцем на нужные строчки – Вот Богородицы «Донская Божья матерь», «Ярославская», «Богоматерь Знамение», «Шуйская», «Страстная», «Богоматерь взыграния младенца».

– Ладно, не перечисляйте, Валера, – Бернштейн медленно водил пальцем по строчкам. – Тут целый поминальник.

– А это «Неопалимая Купина», – не слушал Вербицкий. – Сюжетная икона со многими действующими лицами. Далее идут иконы-праздники «Рождество» – волхвы идут на свет путеводной звезды. Бегство святого семейства в Египет. «Благовещение» – дева Мария держит в руках клубок ниток. «Успенье» – на первом плане мертвая Богородица, на втором Иисус поднимает её душу в виде младенца. «Крещение» – Христос и Иоанн Креститель стоят в водах Иордана. «Сретение» – нарисована церковь, и первосвященник Симеон принимает из рук Богоматери младенца. «Преображение» – Христос стоит, а к земле рядом с ним припали апостолы Петр, Яков и Иоанн. «Покров» – Богоматерь с покрывалом стоит на облаке. Далее, «Воскресенье или сошествие в ад» – это первая половина семнадцатого века. Редкая икона. Есть иконы деисусного чина…

– Твой знакомый случайно не спятил, продавать такую коллекцию? – ювелир хмыкнул. – Но если он все-таки спятил, тем лучше. Правда, одного покупателя на все это добро скоро не найдешь. Проще и выгоднее продать иконы в разные руки. Можно к твоему знакомому заглянуть в гости? Вы, Валера, поимеете свой процент.

– Он гостей не любит, он больной человек, – сказал Вербицкий. – Список икон оставьте себе. А сами иконы увидите не позже чем через две-три недели. Сам их привезу.

Вербицкий закрыл кейс и протянул ювелиру руку.

Глава 17

Аркадий Семенович Розов появился на территории городской больницы ровно в полдень. Решив, что осторожност делу не помеха, он вылез из такси за квартал до больницы, бодрым шагом прошелся до бетонного глухого забора, без труда нашел выломанную секцию и задами пробрался к третьему корпусу, спросив дорогу у чумазого старика в телогрейке. Розов, выбирая дорогу между лужами, пересек квадратный сквер, засаженный по периметру чахлыми низкорослыми деревцами. Выйдя на асфальт, потопал ногами, обошел третий корпус, зайдя с задней стороны, потянул на себя дверь с табличкой «служебный вход». Миновав темный тамбур, оказался в служебном гардеробе, где за вытертой стойкой у окна пила чай костлявая старуха.