Смерть по вызову - Страница 51

– Пощадите, Олег Олегович, – Егоров склонил голову на бок и жалобно посмотрел на Десятникова. – Отрицательный ответ засчитан, как ответ.

– Я просто хотел прояснить ситуацию, – Десятников постарался улыбнуться. – Хотел, чтобы до вас дошло…

– Уже дошло, – оборвал Егоров доцента. – Кстати, у вас красивая улыбка. Женщинам, должно быть, нравится, когда вы улыбаетесь. Если бы у меня была такая улыбка, о-о-о… Но я, к сожалению, улыбаюсь редко и оскал у меня какой-то не журнальный. Боюсь после нашего разговора, если вы и дальше будете врать, то перестанете нравиться женщинам. Еще та будет улыбочка, пугающая. Рот до ушей, как у Буратино. И другие части тела могут пострадать.

– Только не надо этого пси… психологического давления, – теперь голос Десятникова дрогнул. – И почему вы интересуетесь моей личной жизнью?

– Не вашей. Вы меня вообще не интересуете ни с какой стороны.

– Не знаю, что там напридумывала эта Романова, только она лжет, – выпалил Десятников. – Она лжет, вы ей верите, а мне поверить не хотите. У меня жена, я избегаю случайных связей. Тем более со студентками. Потому что репутацию берегу.

Егоров, не слушая доцента, придвинул к себе какой-то предмет, отдаленно напоминающий клещи.

– Знаете, что это такое? – спросил он

– Даже не догадываюсь.

Десятников смотрел на него затравленными мутными глазами.

– Всего-навсего щипцы для колки грецких орехов. Вы любите грецкие орехи? Очень полезный диетический продукт, создание самой природы. Впрочем, орехи это так… Этими щипцами можно расколоть все, что угодно. Да, простой и эффективный механизм, продается в хозяйственных магазинах. А раскалывает все на свете, – Егоров задумчивым взглядом уставился Десятникову между ног. – Хоть камень расколоть можно,

Егоров, балуясь, защелкал щипцами. В глазах Десятникова стояли слезы, он путался в словах.

– Прошу… Я ведь искренне… Я ведь понимаю, случилось недоразумение какое-то. Досадное, – он шмыгнул носом. – Все, что зависит от меня… То есть от вас…

– Прекратите, возьмите себя в руки. Если и дальше так разговор пойдет, то, уверяю, вам понадобится все ваше мужество. Все, до последней капли.

– Я не трогал эту потаскушку, – тонко вскрикнул Десятников, но осадил себя, быстро сообразив, что занесло его не туда. – Она сама, – сказал он тихо. – Сама ко мне в постель залезла. Воспользовалась слабостью. Минутной слабостью. Она потаскушка. Она со всеми подряд. А вы… А я…

– Слушай ты, урод корявый, – голос Егорова стал злым. – Еще пара таких слов, и я тебя убью. Твое тело будут находить по кускам. По ошметкам, разбросанным в разных концах города и области. Так что, у тебя даже могилы своей не будет.

– Не будет, – Десятников повторил последние слова и вытер тыльной стороной ладони влажные веки. Страх поднимался откуда-то изнутри, из желудка, подступал к горлу, как кислая блевотина.

– Ничего особенного у меня с ней не произошло, – промямлил Десятников. – Ничего особенного. Несколько встреч. Ну, поцеловал её, ну, как обычно…

– Ты поцеловал, она забеременела, – кивнул Егоров.

Десятников ошалело посмотрел на Егорова, оглянулся по сторонам, потрогал кончиками пальцев лоб и губы.

– Значит, он нашей любви с Леной ребеночек, так сказать, случился? – тупо спросил Десятников.

– Случился, – подтвердил Егоров, – потаскун ты этакий.

– Вот, значит, в чем дело, – Десятников снова оглянулся по сторонам и повторил загробным голосом. – Вот в чем дело. И что же теперь?

*** * ***

Теперь нужно действовать, другого уже не остается. Доцент краем глаза покосился на щипцы для колки орехов, лежавшие на столе перед Егоровым. Нужно действовать. Он уже наполовину вытащил нож из рукава пиджака, пряча предплечье под столешницей, сжал ладонью замотанную изолентой рукоятку. Осталась самая малость: броситься вперед, вонзить клинок в грудь этого мерзавца.

– Вижу, это известие вас не взволновало, – Егоров продолжал усмехаться. – И уж тем более не обрадовало, – он допил кофе и отодвинул чашку в сторону. – А что же вы кофе не пьете?

– А вот как раз собираюсь.

Десятников и не узнал свой голос, таким глухим и напряженным он сделался.

Двинув корпусом обеденный стол, Десятников выхватил из рукава нож. Поднимаясь на ноги, он оттолкнул стул, занес вверх руку, хотя собирался не делать отмашку, а ткнуть противника ножом в грудь или вонзить клинок снизу, под ребра. Но за долю секунды он изменил решение.

По столу покатились опрокинутые чашки, стул, на котором только что сидел Десятников, упал спинкой назад. Егоров, совсем не готовый к такому развитию событий, инстинктивно поднял предплечья вверх, стараясь защитить лицо и грудь от удара клинка, то была слишком слабая защита. Еще он успел отклонить корпус назад и пнуть Десятникова носком ботинка чуть выше подъема ноги, в берцовую кость.

Удар оказался слишком слабым и не совсем точным.

– Лягаться? – заорал Десятников пронзительно тонким голосом и вместо того, чтобы ткнуть Егорова в незащищенную часть корпуса, сделал новый замах, чтобы ударить сильно и наверняка.

Но секундная заминка решила итог короткой схватки. Воронин, на протяжении всего разговора безмолвно подпиравший плечом дверной косяк, выхватил из-под брючного ремня пистолет с взведенным курком, снял его с предохранителя и, прижав локоть к бедру, дважды выстрелил навскидку, не целясь. Доцент вздернул к потолку руки, выронил нож и повалился сперва на стол, а потом на пол, увлекая за собой клеенку с посудой. Егоров, не успевший даже испугаться, вскочил на ноги, сделав шаг вперед, наклонился и заглянул в раскрытые глаза Десятникова, за мгновение густо налившиеся кровью.